Уникальным явлением удмуртов, проживающих на территории Республики Башкортостан и отчасти Пермского края («закамских удмуртов»), и сохранивших традиционные («языческие») верования, является древний жанр народной поэзии – молитва-куриськон – один из главных элементов их религиозной системы.

Собирание. Наиболее ранние записи курьисконов закамских удмуртов содержатся в книге 1770 г. русского путешественника, участника академической экспедиции Н.П. Рычкова. Они сделаны в вотских деревнях бассейна р. Быстрый Танып в Уфимской провинции Оренбургской губ., в т.ч. в д. Бикся (ныне д. Бикзяново Бураевского р-на).

Во второй половине XIX – начале XX в. записи куриськонов в оригинале и переводе на русский язык (иногда только на русском) осуществлены и опубликованы Б. Гавриловым (1880), Г. Верещагиным (1886; 1889), Н. Первухиным (1888), И. Васильевым (1906).

В указанное время куриськоны в ходе изучения «язычества» зафиксированы на латинице учеными из Финляндии, Венгрии и Эстонии, опубликованы в переводах на финский, венгерский и немецкий языки Т. Аминоффом (1886), Б. Мункачи и Р. Лахом (1887 в д. Можга Бирского уезда; 1952), Ю. Вихманном (1893, в д. Можга Бирского уезда; 1901).

В 1920-е гг. фиксацию куриськонов и их публикацию продолжили удмуртские исследователи С. Т. Перевощиков (1926), С. Жуйков (1927) и др.

Религиозная политика страны позволила возобновить запись и изучение куриськонов удмуртов Башкирской АССР лишь в 1970-е гг. – языковедами М.Г. Атамановым, Р.Ш. Насибуллиным и В.К. Кельмаковым. Записи сделаны в д. Андреевка, д. Няняды Янаульского р-на, с. Нижний Балтач Татышлинского р-на БАССР и др. Магнитофонные записи хранятся в фонограммархиве УИИЯЛ УдмФИЦ УрО РАН, оцифрованные примеры включены в CD-диск как приложение к альманаху, посвященному закамским удмуртам.

В 2010-е гг. этот жанр в сборниках и статьях опубликовали В.Е. Владыкин и С.Н. Виноградов, Т.Г. Миннияхметова и Р. Р. Садиков, краеведы, журналисты, сами носители традиционной культуры – на страницах общественно-политической газеты удмуртов Башкортостана «Ошмес». Большое число современных молитвенных текстов записано на цифровую видеокамеру в ходе международных экспедиций научных сотрудников Тартуского университета и УФИЦ РАН по изучению современного состояния религиозных традиций закамских удмуртов в 2013–2018 гг. (операторы Л. Ниглас, Р. Садиков, Н. Анисимов, Л. Валликиви, Е. Тулуз).

Изучение куриськонов проведено с позиций фольклористики, этнографии, музыковедения такими исследователями, как В.Е. Владыкин, Р.Р. Садиков, Т.Г. Миннияхметова, Р.Ш. Насибуллин, М.Г. Хрущева, И.М. Нуриева, Л.Г. Айтуганова, Ева Тулуз и др. Ими выявлено своеобразие содержания, ритмической организации, композиции, поэтических формул, языковых, исполнительских особенностей.

Содержание молитв демонстрирует аксиологию удмуртского крестьянина, т.е. его жизненные ценности включает обращения к верховному богу Инмару, его помощнику Кылчину, божеству земли Му-Кылчину, духу священной рощи Луду, родовым божествам – вошшудам и др. Содержание куриськонов менялось в зависимости не только от адресанта и адресата, но и в историческом разрезе.

В конце XIX – начале XX в. в молитвах основное место занимали выпрашивание успеха и удачи в крестьянском труде – хорошего урожая зерна и обильного приплода скота, от чего зависело благополучие семьи, рода, общины. Удмурт-крестьянин просил помощи божеств на каждом этапе тяжелого труда:

«Во время выхода на пахоту дай легкости плечам», «Посеянные-разбросанные хлеба с золотыми корнями уроди, с тридцатью соломинками уроди, с серебряными зернами уроди», «Когда с серпом жну, стоя на наделе, здоровья дай», «Во время вязки снопов, дай счастье идти, ставя сноп за снопом», «Во время копнения, дай счастье идти, ставя копну за копной», «Во время свозки в гумно, дай счастье ездить на запряженных в пару конях», «Дай счастье жить, имея старые скирды, верхушки которых ивой заросли, лебедой поросли, жить имея двенадцать скирд», «Во время свозки смолоченного хлеба из гумна в клети, дай счастье жить с клетями полными хлеба»[1].

Мерилом богатства было количество скирд с необмолоченным хлебом: чем их больше, тем богаче считался домохозяин. Также в молитвах удмурты просили удачу в животноводстве:

«Всем моим расплесканным-разбросанным хлебам, словно клубнике дал бы поспеть», «Сам убереги от тяжелых дождей, ветров и пожаров», «В пору выхода на пахоту и сев, сделал бы здоровыми гривастых и хвостатых», т.е. рабочих лошадей, «Дай счастье жить с хлевом, полным скотины, дойной коровой, овцами-козами для стрижки», «Дойную корову сделай молочно-масляной, овцу-козу для стрижки мохнатой-волосатой сам сделай» [2].

Еще одним мотивом было желание жить в достатке и здравии:

«Дай счастье жить с сундуками полными добра, ходить с карманами полными добра», «Дай счастье жить в здравии, принося жертвы», «Убереги от врага, говорящего “съем”, убереги от врага, говорящего “возьму”, убереги от воспаляющих-загнаивающих болезней»[3].

Изменение уклада жизни и пропаганда атеизма в советское время способствовали изменению содержания молитв. Если в конце XIX – начале XX в. обращались к Инмару и Кылчину о богатом урожае хлеба и приплоде скота для своей семьи, то в новых – чтобы удачно убрать богатый урожай в колхозные закрома (амбары), вырастить скот и отдать государству:

«Та ӟу-нянез умой октыса-калтыса амбаре пыртыны тӥласьком и государстволы но тыриськон сётыны» («Желаем, чтобы этот хлеб смогли хорошо убрав-прибрав, в амбар свезти и государству отдать»)[4], «Таза мед луозы озьы ик колхоз пудоёсмы но. Озьы ик калыклэн но гидъёсын таза мед луозы. Соёслы пудо сиён дасяны мед бугатозы» («Также пусть будет здорова [наша] колхозная скотина. Также и у людей в хлевах скотина пусть будет здоровой. Пусть смогут им заготовить корма»)[5].

В наши дни молитвы являются результатом мышления исполнителей, отражая сегодняшние реалии. Например, запись, сделанная Р.Р. Садиковым от жреца из д. Алтаево Бураевского р-на Анатолия Галиханова, содержит следующие слова:

«Дай разум жить с соседними народами в мире и согласии», «Пусть никогда не будут в наших краях земельных споров и военных действий»; «Рожденным нашим детям подай здоровья, счастья, славности, успешности. Убереги от дурных людей, неверных путей, наркомании и алкоголизма»[6].

Композиция канонических куриськонов, по исследованию В.Е. Владыкина, образуется из трех частей:

1) обращение ко всей иерархии божеств, имеющих влияние на человека, его социальное и природное окружение;

2) основная часть, включающая все многообразие просьб к божествам;

3) благодарственное обращение к божествам в расчете на будущее исполнение желаний просителя[7].

Поэтические формулы, как показано выше, связаны с обращением к божествам с надеждами и желаниям крестьянин, исходя из представлений об идеальном устройстве мира. При этом каждая молитва в заключительной части содержит извинительную формулу, произносимую молящимся в расчете на понимание божеств, если он пропустит или перепутает местами ключевые слова молитвы.

Языковые особенности куриськонов заключается в сохранении до наших дней архаичных слов и выражений удмуртского языка, хотя в советское время усилилась роль импровизации исполнителей при утрате канонических вербальных формул и осовременивания лексики. Многие куриськоны включили обыденные слова, ранее не использовавшиеся в сакральных текстах, новые слова-заимствования, отображающие реалии жизни: машина, колхоз, армия, служить, государство, механизатор, комбайнер и др. Многие молитвы потеряли былую поэтичность, эпитеты и метафоры, а также ритмичность[8].

Ритмическая форма куриськонов строится по схеме, в которой чередуются канонические вербальные формулы и импровизация жрецов. Они делятся на разделы, ограниченные определенными словесными формами и возгласами «аминь», которые, в свою очередь, делятся на строфы. Своеобразие ритмической организации заключается во включении в текст большого количества двухкомпонентных слов, повторов однотипных предложений и синтаксических конструкций[9].

Форма куриськонов исследователями определена как речитативный стих, представляющий собой наиболее древний вид стихотворной организации текста, приближенный к пению[10].

Музыкальный стиль куриськонов описывается как «псалмодированное пение с достаточно скорым произнесением текста»[11].

Форма передачи традиции. Среди закамских удмуртов сложилось особое отношение к куриськонам. Считалось, что их тексты нельзя заучивать просто так, а необходимо их «украсть» у старших жрецов, т.е. выучить их в ходе жертвоприношений, вслушиваясь в произносимые слова. Чтобы научить им, на ритуалы жрецы брали с собой ребенка, начиная маленького возраста. Полученная другим путем молитва, считается, не имеет магической силы. Такой способ трансляции практиковался также при передаче других магических текстов.

Исполнителями молитв являются отдельные индивиды, главы семейств (старшие в семье мужчины), родовые и общинные жрецы. Исполнителем избирали человека, обладавшего не только уважением в обществе и знаниями текстов, но и ораторским искусством, образной поэтичной речью[12].

В советское время исполнителями молитв были лишь представители старшего поколения. В общественное сознание внедрялась мысль, что произнесение молитв – признак отсталости и несоответствия государственной идеологии, за что можно было получить реальное наказание. Куриськоны в основном сохранялись теперь только среди жрецов в тех населенных пунктах, где продолжали проводить общественные жертвоприношения. Постепенно нарушалась традиция передачи текстов молитв из уст в уста, т.к. молодые люди не присутствовали на обрядах. Среди обывателей с течением времени они забылись

В постсоветское время среди закамских удмуртов начался активный процесс ревитализации общественных молений и жертвоприношений, соответственно к молитвам-куриськонам. К 1990-е гг., когда началось это движение, живая традиция исполнения куриськонов еще существовала, хотя и число их было незначительным. «Новые» жрецы записывают от старых их куриськоны и используют в своей культовой практике: заучивают и произносят по памяти, а в большинстве случаев – читают по бумаге. Такая форма произнесения сакрального слова сегодня воспринимается естественно, даже придуманы для этого специальные приспособления [Садиков, Тулуз 2017, 106]. Некоторые из современных жрецов в своей религиозной деятельности пользуются текстами молитв, почерпнутыми со страниц газеты «Ошмес». Все это свидетельствует о переходе устной традиции в письменную, книжную, хотя традиционный канон был бесписьменным, устным.

С утратой традиции передачи куриськонов из уст в уста, изменилась и манера их исполнения. Лишь редкие жрецы рецитируют куриськоны, большинство произносят их обычным слогом, но стараются читать выразительно и громко. Произнесение вслух на сегодняшний день, не единственная форма исполнения куриськонов. В д. Варклед-Бодья Агрызского р-на Республики Татарстан, где также сохранилась традиция общественных жертвоприношений, вӧсяси говорят их только про себя:

Таким образом, современные материалы показывают, что молитвы куриськон продолжают свою жизнь как одна из главных составляющих религиозной практики закамских удмуртов. В них отражаются современные реалии и жизненный уклад сельских жителей.

Состояние бытования

В настоящее время в Республике Башкортостан традиционным молениям удмуртов придан республиканский статус. Куриськоны бытуют в устной и письменной традиции.

Исключительность/Ценность

Представляет собой уникальное явление, которое важно для сохранения этнокультурных традиций.

Способы передачи традиции

Передается из поколения в поколение с учетом меняющихся социально-экономических реалий.

Форма бытования

Аутентичная и смешанная

Исключительность/Ценность

Жанр традиционного фольклора куриськон, сохранившийся в удмуртских селениях Башкортостана, является уникальным для Евразии и других континентов, что подтверждается большим вниманием зарубежных и отечественных ученых.

Этнологический аспект

Удмуртские куриськоны типологически близки к аналогичным фольклорным жанрам марийцев кумалтыш мут, мордвы озномат (эрз.) и озондомат (мокш.) и чувашей кӗлӗ.

Исторический аспект

Полноценное проведение ритуалов закамских удмуртов продолжалось до 30-х гг. XX столетия. Их утрате в ряде селений, схематизации и сокращению количества способствовала политика советского государства, направленная на борьбу с «религиозными пережитками» и советизацию населения страны, осуществившая репрессии многих религиозных служителей. Люди были вынуждены тайно проводить моления, перенося место проведения из крупных в мелкие селения, подальше от глаз чиновников, с вершин гор в низины. Особенный упадок традиции пришелся на 80-е – начало 90-х гг. XX в. в связи с воспитанием людей на атеистических началах и ухода из жизни старого поколения жрецов (д. Касиярово Бураевского р-на РБ). Традиция проведения крупных молений угасала, но родовая и семейная обрядность продолжали свое бытование.

Социологический аспект

Традиционные ритуалы закамских удмуртов сохранились благодаря нескольким факторам. 1) Территориальная удаленность удмуртов-«язычников» от православных удмуртов, исключившая между ними контакты. 2) Консервация традиций в моноэтничных селениях, не испытавших сильного влияния миссионеров из числа православного духовенства до конца XIX в. 4) Представления, нормы и ритуалы закамских удмуртов гармонично сочетаются с их хозяйством, основанном на пашенном земледелии и придомном животноводстве, их сельском образе жизни. 5) У закамских удмуртов сформировалось убеждение, что «языческая» вера является залогом благополучия и самосохранения, оппозицией процессу глобализации. Об удмуртах, принявших православие, «язычники» говорят, что они перестали быть удмуртами; себя они считали «истинными удмуртами», так как сохранили веру предков.

Лингвистический аспект

Куриськон ‘молитва, моление’ – производное от курон ‘прошение, просьба, ходатайство’. Синоним этого термина – вӧськыл ‘молитва’, от вӧсь ‘моление, жертвоприношение’ и кыл ‘слово’. Встречается также их наименование как ӟалбариськон – от диал. ялбарыны ‘умолять, убедительно просить’ (татарское заимствование: тат. ялвару ‘умолять, упрашивать’, ‘мольба’).

Имеет место популяризация традиций молений с исполнением куриськонов, в т .ч. путем публикации очерков и заметок удмуртских писателей, журналистов и краеведов в журналах «Кенеш», «Инвожо», «Вордскем кыл», удмуртской республиканской газете «Удмурт дунне», республиканской газете удмуртов Башкортостана «Ошмес».

У закамских удмуртов, проживающих ныне в Башкирии и Пермском крае, избежавших принудительного крещения, обряды и ритуалы традиционной религии сохранились до настоящего времени, это касается и народных молитв, которые не только сохраняются как сакральные тексты, но и продолжают свое развитие, модернизируясь и отражая современные реалии жизни удмуртов.

Удмуртские селения Республики Башкортостан, Пермского края и Республики Татарстан.

Anttonen V. Uno Harva ja suomalainen uskontotiede. Helsinki, 1987. S.62.

Bereczki G. A nevatol az Uralig. Szombathely, 1994. S. 221–234.

Lach R. Gesange russischer Kriegsgefangener. I band. Finnisch- ugrische Volker. 1. Wotjakische, Syrjanische und Permiakische Gesange. Wien-Leipzig, 1926. S. 43–47, 92–97.

Munkácsi B. A votjákok közt // Ethnographia. A Magyarországi néprajzi társaság ertesitöje. 1892, № 2. 105 s.

Munkácsi B. Votják népköltészeti hagyományok. Budapest, 1887.

Heikel A.O. Tjere-missien ja votjakkien luona Birskin seuduilla, mordvalaisten luona Samaran laanissa kesalla. 1884.

Vikar L. Finnugor es Torok nepekzeneje. Budapest, 1984. S. 16–18.

Volksbräuche und Volksdichtung der Wotjaken. Aus dem Nachlasse von Bernhard Munkácsi. Herausgegeben von D.R. Fuchs // Memories de la Societe Fenno-Ougrienne. Helsinki, 1952.

Wichmann Y. Wotjakische Chrestomatie mit Glossar. Helsingfors, 1901.

Wichmann Y. Wotjakische Chrestomatie mit Glossar. Turku, 1954.

Wotjakische sprachproben. Herausgegeben von Yrjo Wichmann. II. Sprachworter, ratsel, marchen, sagen und erzahlungen. Helsingfors, 1901.

Wotjakischer Wortschatz. Aufgezeichnet von Yrjo Wichmann. Bearbei- tet von T.E. Uotila und Mikko Korhonen. Herausgegeben von Mikko Korhonen. Helsinki, 1987.

Садиков Ранус Рафикович, доктор исторических наук, исследователь религии закамских удмуртов.

Республиканский центр народного творчества Министерства культуры Республики Башкортостан (Исследователь)

Дом дружбы народов Республики Башкортостан (Хранитель)

Удмуртский историко-культурный центр РБ (Хранитель)

Институт этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева (Исследователь)